Когда мы смотрим на произведения ликующего Рембрандта, откровенно-беспощадного Караваджо, нас увлекает не только харизма мастеров и круг сюжетов. Сама их живопись, насыщенная и густая по своей колористической мощи, напоминает вкус терпкого, выдержанного вина с ярким бликом, случайно упавшим на дно бокала. Контрастные тени и таинственный свет, играющие на лицах, предметах завораживают, словно окуная зрителя в другое измерение. А интрига заключается в том, что письмо художников практически монохромно. Сдержанные, приглушенные цвета, богатство тональных переходов и близких по цвету оттенков, бурная игра светотени – заставляют нас чувствовать нечто большее.

По мнению древних японских художников, монохромия в живописи – это не прихоть мастера, а осознанный шаг к развитию «внутреннего зрения». Не явное, а утаенное открывается в картине, настраивая созерцателя на духовные переживания.

Цвет или монохромия?

Одноцветность – прямое значение монохромной живописи. В основе этой техники лежит один цвет и множество его оттенков. Черный, белый, серый – верные спутники монохрома. При смешивании они дают возможность тонального разнообразия. Но ахроматическое «трио» может выступать самостоятельно, без дополнительного цвета. В таком случае это будет красивое тональное письмо – «гризайль» (от франц. слова gris - «серый»).

Неужели цветная картина неспособна вызвать в человеке глубокие мысли, переживания? Способна! И вызывает. Но однотонная монохромная живопись отвлекает взгляд от наносного, яркого, кричащего. Дает возможность увидеть не сам предмет, а его суть. Цвет же провоцирует на эмоции, эгоистично заостряя внимание на себе, часто ломает форму, которую художник хотел особенно выделить, искажает смысл, делает незаметнее технические приемы.

История развития монохромной живописи

Для мирового искусства одноцветная живопись давно являлась частью познания мира, своеобразным диалогом художника с природным началом, бесконечной вселенной. Безмятежность, спокойствие несет в себе письмо тушью и водой древних китайских и японских художественных школ. И почти во всех случаях символичность, недосказанность. Монохромная живопись суйбоку (или суми-э), датируемая в Китае в X-XIII вв., пришла в японскую культуру к XIV веку. Со всей своей лаконичностью, изящностью гибких линий и мягких, тональных пятен размытой туши на белом фоне – одноцветное, но необыкновенно выразительное искусство несло глубокий философский подтекст.

Экзальтированная, подверженная трагическому мистицизму европейская живопись барокко XVII века была особенно близка к технике монохромной живописи. Свидетельством этому творчество:

• итальянских художников: Джузеппе Креспи, Микеланджело Караваджо, Доменико Фетти;

• испанцев: Эль Греко и Диего Веласкеса;

• голландцев: Рембрандта Ван Рейна, Яна Вермеера, Герарда Терборха и многих других мастеров.

  С начала XX века – переворот во всем мировом искусстве. От глубокого разочарования и презрения опыта прошлых поколений мастеров, бегства в беспредметность к новой изобразительной эстетике. И вновь художник обращается к монохромии в живописи, отрешенной от реального мира и сосредоточенной на внутренних переживаниях и глубоких убеждениях. Супрематическая философия Казимира Малевича рождает на свет знаковый черный квадрат на белом, а дальше больше: его белые геометрические фигуры тают на светлом фоне холста, утверждая движение чистоты, «беспредметную белую природу» как «высшую ступень созерцательного состояния».

  В «голубом» и «розовом» периодах творчества Пабло Пикассо мы словно кожей ощущаем переход от щемящего отчаяния холодных серо-синих оттенков к мягкой теплоте кораллово-бежевых гамм. А между этими двумя периодами – символично появляется «Девочка на шаре», балансируя между счастьем и болью, жизнью и небытием, светом и тьмой.